Продолжаем публикацию сведений и воспоминаний, собранных Евгением Константиновичем Громаном, вся история семьи которого связана с Красным Селом. Первая часть, напечатанная в № 366 от 7 марта, была посвящена дореволюционным и предвоенным временам. Теперь о войне - глазами семьи, жившей за Безымянным озером на Лагерной улице.

В августе 1941 года перед нашим домом солдаты построили ДЗОТ. Родители, понимая, что в доме рядом с ДЗОТом опасно оставаться, выкопали землянку в дальнем углу участка, где и находились, когда пришли немцы. Восьмого сентября на Лагерную улицу пришли немцы, и ДЗОТ из-за неправильного его расположения так и не был использован. Для меня остается загадкой, когда в Красное Село вошли немцы. По рассказам родителей, немцы пришли на Лагерную улицу 8 сентября 1941 года. Перед этим днем грохота боя за Красное Село или Воронью гору не было слышно. Очевидно, бои были с 9 по 11 сентября 1941 года.
Когда пришли немцы, наших солдат в ДЗОТе уже не было. Через несколько дней отец увидел у железной дороги ближе к вокзалу трех наших убитых солдат без сапог, очевидно, это и были бойцы из ДЗОТа. Мой отец был инвалидом с детства по слуху и зрению, и в армию не призывался.
Утром ударом сапога немец вышиб дверь и вывел из землянки всю семью. Родители думали, что их расстреляют, но немцы, после того как обыскали землянку, отпустили их. В тот же день на ломовых лошадях привезли пушки и поставили в огороде на не выкопанную картошку. Лошадей разместили прямо на сухом сене, после чего оно быстро сгнило. Немцы были уверены, что здесь они надолго не задержатся и войдут в Ленинград. Как потом выяснилось, несколько жителей на проспекте Красных Командиров встречали немцев хлебом – солью.
Первые части немцев были очень агрессивны. Когда пришли тыловые части, постепенно наводился порядок. Жителей направляли на работу, отец и мать опять стали работать на железной дороге. Знакомая моих родителей устроилась переводчицей в комендатуру и, пользуясь покровительством немцев, забирала необходимые ей вещи. Немцы ходили по домам и отбирали у населения скот. Жители улицы быстро сплотились - в тот дом, куда приходили немцы, сбегались все дети из ближайших домов и создавали видимость многодетной семьи. Потом дети дворами переходили в следующий дом.
Однажды родители увидели убитую лошадь, похоронили ее, а зимой, когда голод усилился, откопали ее и съели.
Скоро стало совсем нечего есть и родители опухли от голода. Весной все ждали травы (лебеды, крапивы), но она не успевала расти.
Постепенно более активно стала действовать Красная армия. Наши самолеты сбрасывали бомбы на железную дорогу, три из которых попали на Лагерную улицу, образовав воронки, сохранившиеся до наших дней.
Один раз наш самолет при возвращении в Ленинград с задания был сбит, и убитого летчика бросили в сарай. Моя сестра, которой в то время было 9 лет, сквозь щель сарая видела убитого летчика.
Теперь о малоизвестном, о важном успехе наших войск. В Красное Село прибыл немецкий эшелон с боеприпасами и обмундированием. Об этом узнали в Ленинграде, и из корабельных пушек стали обстреливать вокзал. Один снаряд попал в вагон с обмундированием, он загорелся. Немцы побежали отцеплять вагон, но не успели, снаряды стали взрываться, и весь эшелон взлетел на воздух. Ударная волна была такой силы, что мой отец, работая в Дудергофе, от ударной волны отшатнулся назад на несколько шагов. Мать была в это время на станции Красное Село и спряталась с другими женщинами под мостом, где их засыпало. Они оставались засыпанными долгое время. От ударной волны  колокольню церкви на площади снесло, а вокруг валялись колеса от железнодорожных вагонов. Много лет спустя этот факт подтвердила учительница одной из Красносельских школ. Учительница жила в доме в районе площади. Услышав грохот взрыва, вышла на улицу и увидела, что на церкви нет колокольни.
В Красном Селе было много наших пленных, многие из них работали на фабрике. Наши пленные болели и голодали. Жители бросали им еду, так называемую дуранду, а пленные за нее жестоко дрались.
По информации Казанкова Н.В., местом захоронения немцами наших пленных является пустырь на углу улицы Лермонтова и улицы Юных пионеров.
Немцы за буханку хлеба приглашали женщин к себе на ночь. Женщины, имеющие детей, иногда соглашались, для того, чтобы накормить своих детей. Чаще всего местные жители не осуждали их.
Встречались и хорошие немцы. Один из них в беседах с родителями говорил, что многие немцы против войны. Вскоре его арестовали, но каким-то образом ему удалось придти к родителям. Он был уже больной, покрытый язвами и голодный, а в дальнейшем они его не видели.
Когда немцы поняли, что война затянется надолго, решили выселить гражданское население.
Нашу семью, которая состояла из слепой бабушки, десятилетней сестры, отца и матери, отправили в Литву. По прибытии немцы распределили нашу семью к хозяину одного из хуторов. Местные работники жили бедно. Раз в неделю хозяин работникам выдавал маленький кусочек мыла, чтобы помыться, перед тем как пойти в церковь. Когда хозяин понял, что отец и мать трудолюбивые и честные работники, он велел моему отцу увести хозяйских лошадей в лес, чтобы не отдавать их немцам.
Родился я в телеге, и местные жители не давали моему отцу ножик, чтобы отрезать пуповину, к русским относились плохо. Когда пришли наши, хозяев отправили в Сибирь. После войны некоторые работники приезжали к нам, и мы им показывали наш город. Они рассказывали, что хозяин умер в Сибири, хозяйка приехала больная и тоже вскоре умерла. После освобождения Литвы семья возвратилась в Красное Село, но уже без бабушки. К нашей радости дом сохранился, но был поврежден.