92-й за 41, 95-й за 45, дизтопливо по 47 рублей за литр…
Говорят, после подписания соглашения между правительством и нефтяными компаниями цены на АЗС «стабилизировались». Но это уже не так значимо, как сам их уровень, повергающий в шок. В чем его причина? Должен ли он быть таким внутри «нефтяной страны»?

Мы слышим рассуждения об уровне акциза на топливо, который то собираются повысить, то нет, о том, что продавать нефтепродукты на экспорт выгоднее, чем на наших колонках, поэтому на цены давит ограниченное предложение. И конечно, соглашение между нефтяными монополиями и правительством подается как великое достижение государства, которое вовремя о нас позаботилось.
Но при этом мало говорят о первопричине. А она в монополизации, точнее, в олигополии – огромная нефтяная отрасль в руках всего нескольких крупных компаний.
При олигополии компании не конкурируют при помощи цен за потребителя, а держат цены на выгодном для себя уровне с оглядкой друг на друга, а то и прямой договоренностью.
По сути соглашение между правительством и компаниями – тоже монополистический сговор о ценах – мол, «пока притормозим!»

Все дело в организационной структуре отрасли. У нас более 75% нефти добывают четыре самых известных компании, принадлежащих в основном государству – «Роснефть», «Лукойл», «Сургутнефтегаз», «Газпромнефть». У них же 82% мощностей нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ). Причем степень монополизации только возрастает. В нулевые годы при помощи преследования конкуренты растащили компанию «ЮКОС», несколько лет назад свели на нет независимость так называемой «Уфимской группы» НПЗ.
Если говорить об АЗС, значительная часть сетей заправок остается не у нефтяных монополий. В Петербурге таких АЗС около половины (около 230 из 480) - сети «ПТК», «Несте», «Шелл», «Фаэтон», «Сёркл Кей Россия» (бывшая «Статойл»). Но это только розничное звено, которое полностью зависит от оптовых поставок нефтяников и работает с минимальной маржой, а временами – с отрицательной, крутясь и выживая в своем конечном звене. У многих это получается, благодаря занятой нише на рынке, некоторые местные компании имеют свои мощности для хранения запасов (Бронка у «Несте», нефтебаза «Ручьи» у группы «ПТК» и т.д.), но сами они бензин не производят, они такие же заложники, источник роста цен не здесь. Он в поставках нефтяных компаний.
А между тем, в США, например, нефтяной рынок очень конкурентный. Там на долю крупнейших компаний приходится 3-4% добычи и 9-10% переработки, говорит знаток топливной сферы Владимир Милов в программе «Где деньги?» (от 15.11) на ютьюб-канале «Навальный лайф». Результат – компании конкурируют в том числе ценами, цены на бензин не «держатся». Например, когда цена нефти на мировом рынке в последние недели упала, цены на топливо в Америке тоже упали (у нас такого не бывало!), с августа по ноябрь стоимость бензина в США снизилась на 4 рубля за литр (в пересчете по курсу), сейчас там бензин стоит около 45 рублей, лишь чуть дороже, чем у нас.
Так что дело не в чьей-то злой воле или текущих решениях, а в модели отношений. Пока нефтяные монополии не конкурируют, а действуют вместе и в связке с государством, правительство может сколько угодно «играть» акцизами и экспортными пошлинами, замораживать и размораживать цены, подписывая соглашения с компаниями и делать вид, что «принимает меры», но принципиально это уровня цен не снизит, никаких стимулов к этому нет.
Кстати, на примере топливной сферы хорошо видна та модель, которая присуща всей нашей экономике. Нобелевский лауреат Дуглас Норт назвал это «порядком ограниченного доступа».
Суть «порядка ограниченного доступа» в том, что государство ограничивает вход субъектов в экономическую деятельность (на различные рынки), а те, кого допустили, должны из прибыли, получаемой за счет сдерживания конкуренции, платить ренту власти, укрепляя ее положение. Такой порядок существует на протяжении веков в большинстве стран, за исключением наиболее развитых, которые сумели перейти к «порядку открытого доступа», когда вход на рынки более или менее свободный, сильна конкуренция, а власть подконтрольна и умеренна в аппетитах. Именно этот порядок привел страны Запада к нынешнему уровню развития и благосостоянию.
России, чтобы преодолеть порядок ограниченного доступа и перейти к «открытому доступу» нужны серьезные реформы, отказ от авторитарной власти в стране. Потому что неконтролируемая и несменяемая власть тут же создает монополии-кормушки и «ограничивает доступ» ради контроля и ренты. И мы все эту ренту ей платим.
Владимир Милов в изданном три года назад докладе «Демонополизация экономики как стержень будущих российских реформ» предлагает создать конкурентную структуру в нефтяной отрасли за счет продажи инвесторам части активов нефтяных госкомпаний, причем без права их покупки уже действующими монополиями, а также законодательного закрепления независимого от добывающих компаний статуса ряда крупных НПЗ. Тогда конкурентная среда будет не только сдерживать цены, но и стимулировать модернизацию, увеличивать глубину переработки нефти внутри страны.
Но на все это нужна политическая воля. А сейчас сложившаяся нефтяная олигополия – базис власти, и она, конечно, не станет пилить сук, на котором сидит.

Вадим Березин