В сентябре 2016 года исполнилось 300 лет Бумажной фабрике. Фабрика сыграла для Красного Села роль поистине градообразующего предприятия – именно с нее и начался город. Еще полтора десятилетия назад фабрика производила бумагу. А теперь это лишь несколько старинных зданий между вокзалом и озером, занятых непрофильными арендаторами. Но это еще и наша история – и давняя, и недавняя.

Строительство на Дудоровой речке бумажной мельницы (позже ее стали называть Верхней фабрикой) началось в 1714 – именно этот год считается годом основания города Красное Село. Фабрика же ведет отсчет с 1716 года, когда началось производство бумаги.
Верхняя фабрика была расположена у плотины на берегу Долгого озера, где сейчас находится «Термопласт». Здесь в 1768–1785 гг. изготавливали бумагу для русских ассигнаций, лучшего по тому времени качества.
Нижняя фабрика, в километре вниз по Дудергофке, на известном сейчас месте на улице Первого мая, появилась в 1750-х годах. Вся дальнейшая история бумажного производства в Красном Селе связана именно с ней.
Именно здесь, при купце Печаткине, начали в свое время выпускать телеграфную ленту, которую до этого импортировали.
Огромная роль в развитии и процветании фабрики принадлежит инженеру-технологу Петру Михайловичу Горбунову, который был директором фабрики вплоть до ее национализации в 1918 году. Он не только переоборудовал производство, но и активно занимался социальными вопросами, бытом работников. Был построен Фабричный поселок с электрическим освещением и ватерклозетами в домах для рабочих, школой, яслями, народным домом. Нашу бумажную фабрику не найти в сводках борьбы рабочего класса с капиталистами, в мятежные годы здесь не было ни одной забастовки. А созданная социальная инфраструктура еще много десятилетий служила людям в советский период, когда сама «Красногородская экспериментальная бумажная фабрика» снова была в авангарде научно-технического прогресса, выпускала продукцию для обороны.

О чем рассказал директор

В Красном Селе живет немало людей, чья трудовая биография связана с Бумажной фабрикой. Они пережили сначала приватизацию, а потом фактическое закрытие предприятия в начале 2000-х годов. Не все считают, что конец фабрики был неизбежен, у кого-то из работников осталась боль и обманутые надежды как акционеров. Многие говорят о грубом нарушении их прав и называют виновных…
Один из тех, чья судьба неотделима от судьбы предприятия – ее последний директор в ту эпоху, пока фабрика еще была фабрикой, и при котором закончилась эта эпоха.

Тамерлан Станиславович Тимощук пришел на Бумажную фабрику инженером после окончания ЛЭТИ в 1964 году. В 1974 стал заместителем главного инженера, в 1979 – директором. Это он напомнил нам, что отмечается юбилей Бумажной фабрики, и захотел рассказать в газете о годах своего директорства.

ПРОИЗВОДСТВО

Производство на фабрике было непрерывного цикла, энергоемкое, рассказывает бывший директор.
Бумагоделательные машины были из Германии, 1921 и 1922 годов, достались после войны по репарациям. К концу 1970-х они уже мало отвечали потребностям, но плановая экономика позволяла покрывать издержки.
70% выпускаемой продукции было массового спроса – бумага для слоистого пластика, чертежная бумага, карандашная калька, бумага для регистрирующей аппаратуры и самописцев.
Машины выпускали пластик не того формата, который был нужен мебельщикам, но тогда вопрос решался просто: «им сказали его брать, лишнее отсекать и придумать, что из него можно сделать. Они придумали – так в столовых появились маленькие пластиковые подносы».
В то же время фабрика была базой для НИИ бумажной промышленности, производились уникальные вещи - бумага с покрытиями для медицинской промышленности, спецприборов, термобумага, опытные партии пакетов тетрапак. Был цех номер 1, где выпускалась секретная продукция для военной и космической промышленности, на фабрике ее называли «экзотика». Делали бумагу, которая, попадая в морскую воду, растворяется за 30 секунд. И бумагу, которая вообще не растворяется. Делали композиционный материал для космического корабля «Буран».
Многие товары в советское время появились в обиходе лишь благодаря военным нуждам. Так, например, бумагоделательная машина с наклонной сеткой, которая нужна была для авиационной промышленности, была приобретена на западе под предлогом производства чайных пакетиков…

 «СОЦИАЛКА»

«Социалку», доставшуюся с царских времен, старались поддерживать и развивать. На обслуживании у фабрики находился Фабричный поселок, для этого был создан ЖКО, в состав имущества входил гужевой транспорт, были две лошади, это очень удобно.
(Сейчас руины расселенных и обгоревших добротных двухэтажных коттеджей Фабричного еще стоят на берегу Безымянного озера рядом с предприятием).
Работал клуб, столовая, где проводились дни национальной кухни, - рассказывает бывший директор фабрики. Была баня и прачечная с общественной стиральной машиной.
Хозспособом построили свой детский сад, по словам Тимощука, лучший в Красном Селе, с бассейном - туда отдавали своих детей и руководители других предприятий, несмотря на то, что у них тоже были свои ведомственные детсады
Вынуждены были построить убежище на территории фабрики – «Мне говорили, у тебя в 53 км атомная станция».
Начали строить бассейн – называть его бассейном было нельзя, строили как обмывочный пункт, объект гражданской обороны (недострой с надписью «Продается» можно и сейчас наблюдать на берегу рядом со спасательной станцией).

НЕСВЕРШИВШИЕСЯ ПЛАНЫ

К началу 1980-х появились масштабные планы по переустройству фабрики. Предполагалось снести постройки фабричного поселка, а на их месте возвести новые корпуса фабрики и оснастить их современными бумагоделательными машинами. Через дорогу от фабрики – построить здание для ВНИИ целлюлозно-бумажной промышленности, сделав от него подземные переходы под улицей Первого Мая…
Здание ВНИИ бумаги даже начали строить, его незаконченный остов простоял пару десятилетий, затем на его основе был построен жилой комплекс на Первого Мая, 3.

ПРИВАТИЗАЦИЯ

Тамерлан Тимощук рассказывает, что поверил в идею приватизации, объяснял сотрудникам: у нас успешное производство, мы сами будем продавать продукцию и распоряжаться прибылью.

От редакции. Многие уже не помнят принятую тогда схему. Часть акций отводилась руководству и работникам предприятия. Но всем гражданам страны были выданы приватизационные чеки – «ваучеры», предполагалось, что каждый может получить по ним «кусочек собственности» приватизируемых предприятий. Рядовые граждане иногда вкладывали чеки в родное предприятие (у кого оно было), но в основном их продавали, часто за гроши. Ваучеры были не именные, и группы инициативных людей скупали их, чтобы получить собственность. Директор и коллектив не могли получить предприятие себе, нужно было предъявить еще какое-то значительное количество ваучеров. И была угроза получения контрольного пакета кем-то со стороны.

Тимощук вспоминает, как профсоюз бумажной фабрики ездил по деревням, докупал ваучеры. Главный страх – чтобы предприятие не захватили чужаки с чемоданом скупленных ваучеров. «Мы организовали автобус со своими работниками, мужчинами, которые должны были дежурить в момент процедуры у приватизационного ведомства и в случае чего физически не допустить, чтобы очередь за акциями дошла до каких-нибудь «гастролеров».
Фабрике удалось избежать типичной для 1990-х бандитской «крыши». «Мы никому не платили. Приходил ко мне такой Александр – в длинном пальто, с трубкой – навязывал помощь. Но я сказал, что у нас есть секретное производство, и надо посоветоваться с первым отделом. Больше он не приходил», рассказывает директор.

ЧТО ПОШЛО НЕ ТАК

Работать в новой обстановке в стране оказалось очень трудно. Энергетики стали заламывать цены, требовать предоплату – для энергоемкого производства это непереносимо.
Экономика падала, шли цепочки неплатежей. В лопнувшем банке пропал транш, выделенный фабрике министерством.
Сокращался выпуск, а машины – непрерывного цикла, требовали загрузки.
У покупателей не было денег, шел бартер. В обмен на продукцию получали от смежников мебель, автобусы, даже энцефалографы (фабрика выпускала для них бумагу).
Работники стали уходить – ездить на электричках в город на более преуспевающие предприятия. За долги пришлось продать фабричную базу отдыха. Не на что было содержать и детский сад, его тоже продали.
Пытались выживать. В цехе очистке воды организовали рыбное хозяйство. Разводили карпов и осетров, реализовывали через столовую.
В середине 1990-х делали ламинированные обложки для тетрадей.
Разработали технологию по утилизации денежной массы, выведенной из обращения.
На самом деле это большая проблема, эти деньги пытались хоронить в шахтах, сжигать на полигонах, но это все очень вредно. А ведь из этой массы можно было делать защищенную бумагу – для бланков, сертификатов. Но необходимо было современное оборудование, а его не было.
Малопроизводительное оборудование, небольшие объемы сделали продукцию неконкурентоспособной – импорт оказывался дешевле.
Без инвестиций фабрику было не спасти.
Одно время – появились индусы с предложением вложиться в производство папиросной бумаги. Но свой российский инвестор из Екатеринбурга показался надежнее. Компания уже владела активами в бумажной отрасли, и ее интерес к фабрике в Красном Селе казался неподдельным и профессиональным. Были обещания и надежды выстроить прочную цепочку поставщиков-производителей-потребителей. В 2002 году контрольный пакет акций фабрики был продан этой компании.
По договоренности после продажи Тимощук остался директором фабрики. Но это продолжалось недолго, вскоре его освободили от должности.
Новые собственники закрыли производство и стали сдавать помещения в аренду.
«Умом я понимаю, что наше производство могло существовать только в условиях плановой экономики, в рыночных реалиях оно было обречено. Но остановить его у меня не хватило бы сил. Я бы, наверное, умер от инфаркта, но никогда не решился на такой шаг – сдать машины в металлолом и просто сдавать помещения в аренду», говорит Тамерлан Тимощук.

ПРОПАВШИЕ АКЦИИ

В 2008 году возник скандал с акциями. Одна из бывших сотрудниц решила сходить на собрание акционеров, но ее не пустили на проходной и сообщили, что ее нет в реестре акционеров. То же самое произошло и с некоторыми другими бывшими работниками. Ветераны фабрики ощутили вероломство – у них рухнуло представление о том, что есть родное предприятие, которому я служил, а теперь я чуточку еще его хозяин…
Новые собственники свалили все на бывшего директора.
Тимощук категорически отрицает свою вину, говорит, что ему абсолютно не за что оправдываться. Он подтверждает - предприятие покупало акции у работников. «Мы объясняли людям – бессмысленно владеть ими поодиночке, надо объединять пакеты. Но у многих на руках акции оставались».
Он показал копию реестра, переданного новым собственникам при продаже фабрики. Там, есть фамилии тех людей, которых спустя несколько лет после продажи предприятия в реестре не оказалось.
Раньше держателем реестра было само ОАО, потом эти функции были переданы регистратору. Видимо, на этапе передачи люди и пропали из реестра…

Послесловие редакции

Остановка Бумажной фабрики, работавшей почти 300 лет, совсем недавняя история. Скорее всего, кто-то смотрит на эти события по-другому, чем Тамерлан Тимощук. Мы лишь опубликовали то, что он нам рассказал.
И еще одно соображение о фабрике. Нет худа без добра. Бумажное производство – экологически вредное, ему не место в зеленом пригороде Санкт-Петербурга. Если бы фабрика не остановилась, мы сейчас дышали бы не таким чистым воздухом и взахлеб обсуждался бы вопрос о выводе мощностей куда подальше и ином использовании исторической площадки фабрики у Безымянного озера. А бизнес сопротивлялся бы. Так что, похоронив свою престарелую родительницу – Бумажную фабрику, город Красное Село, возможно, освободился от другой серьезной проблемы.
А людей, труд и достижения ветеранов и наших предков мы будем уважать и помнить.